Неточные совпадения
— В нашей воле дать политику парламентариев в
форме объективного рассказа или под соусом
критики. Соус, конечно, будет политикой. Мораль — тоже. Но о том, что литераторы бьют друг друга, травят кошек собаками, тоже можно говорить без морали. Предоставим читателю забавляться ею.
Сартр в своих статьях о литературе иногда говорит то, что в России в 60-е годы говорили русские
критики Чернышевский, Добролюбов, Писарев, но выражает это в более утонченной
форме.
Наибольшую
критику во мне вызывает традиционное учение о Промысле, которое, в сущности, есть скрытый пантеизм в наименее приемлемой
форме.
Огромное значение, которое приобрела у нас публицистическая литературная
критика во вторую половину XIX в., объясняется тем, что, по цензурным условиям, лишь в
форме критики литературных произведений можно было выражать философские и политические идеи.
Но в сознании это принимало
формы, не выдерживающие
критики и часто нелепые.
Но литературная
критика была для него лишь
формой выражения целостного миросозерцания, лишь борьбой за правду.
«
Критика» даже в такой решительной
форме, как «жиды»,"пролазы"и т. д., оказывается уже недостаточною в качестве последнего слова.
Разобрать это отношение внешней
формы к внутренней силе уже нетрудно; самое главное для
критики — определить, стоит ли автор в уровень с теми естественными стремлениями, которые уже пробудились в народе или должны скоро пробудиться по требованию современного порядка дел; затем — в какой мере умел он их понять и выразить, и взял ли он существо дела, корень его, или только внешность, обнял ли общность предмета или только некоторые его стороны.
(Мы будем говорить только о прекрасном потому, что было бы утомительно повторять три раза одно и то же: все, что говорится в господствующей ныне эстетике о прекрасном, совершенно прилагается в ней к его видоизменениям; точно так же наша
критика господствующих понятий о различных
формах прекрасного и наши собственные понятия об отношении прекрасного в искусстве к прекрасному в действительности вполне прилагаются и ко всем остальным элементам, входящим в содержание искусства, а в числе их к возвышенному и комическому.)
Но пусть
критика указывает нам все эти недостатки — с тем вместе она прибавляет, что
форма у этих поэтов доведена до высокого совершенства, и нашему эстетическому чувству довольно этой одной капли хорошего, чтобы удовлетворяться и наслаждаться.
Уже с XIII века Западная Европа решительно и упорно приступила к поискам новых
форм мысли, к изучению и
критике восточного догматизма, а у нас в XVII веке требовалось, чтобы «никто из неученых людей в домах у себя польских, латинских и немецких и люторских, и кальвинских, и прочих еретических книг не имел и не читал.
Не могут быть применимы к духовной телесности и
формы «трансцендентальной эстетики» [Раздел «
Критики чистого разума» И. Канта, в котором анализируются пространство и время как априорные
формы чувственного восприятия.], т. е. временность и пространственность.
Наибольшую близость наша проблема имеет к содержанию третьей
критики Канта, именно к анализу эстетического суждения, облеченному в чрезмерно схоластическую и не соответствующую своему предмету
форму.
Легкая
форма его бесед, с тонкою
критикою истории культуры, зароняла во мне мысль, что жизнь современного общества, которая делалась доступною моему ведению, идет не по тому течению, которое может вывесть человечество к идеалу. Идеал этот представляло мне христианство, которое все будто бы уважают, но к которому, однако, никто сильно и искренно не стремится. Что это за ложь? как повернуть, чтобы это пошло иначе?
Идея всеединства есть лишь другая
форма идеи абсолютного и подлежит той же
критике.
Розанов, которого нужно признать величайшим
критиком христианского лицемерия в отношении к полу, верно говорит, что в христианском мире, т. е. в мире христианской социальной обыденности, охраняется не брак, не семья, не содержание, не реальность, а
форма, обряд бракосочетания, закон.
И невозможно вернуться к
формам философствования, предшествующим этой
критике.
Я был — прежде всего и сильнее всего — молодой писатель, которому особенно дороги: художественная литература,
критика, научное движение, искусство во всех его
формах и, впереди всего, театр — и свой русский, и общеевропейский.
Но его увлекало всегда поклонение
форме, искренность и оригинальность настроения. Поэзию он действительно любил, хотя как
критик ценил гораздо больше внешнюю отделку, чем глубину мысли.
Там был рассказ из крестьянской жизни, подписанный двумя буквами. Владимир Семеныч был в восторге. Он находил, что автор прекрасно справляется с
формой изложения, в описаниях природы напоминает Тургенева, искренен и знает превосходно крестьянскую жизнь. Сам
критик был знаком с этой жизнью только по книгам и понаслышке, но чувство и внутреннее убеждение заставляли его верить рассказу. Он предсказывал автору блестящую будущность, уверял его, что ждет окончания рассказа с большим нетерпением и проч.
А
критика очень часто бывала неблагоприятная: и по основным настроениям своим и по
форме андреевское творчество слишком было чуждо реалистически настроенному большинству кружка.
Русская социальная мысль скрывалась под
формой литературной
критики, потому что по цензурным условиям она не могла себя иначе выразить.
Энгельс, который написал свою главную книгу в
форме критики философских и социальных взглядов Дюринга, даже возражал ему по поводу запрещения религии.